Качество мышления очень глубоко? (с)
Корректор
«Прадоём афтомобиле ф кредит» – гласил большой рекламный щит, висевший сразу за перекрестком. читать дальшеАга. Все, ребятки, допродавались. Грубая орфографическая – «кредит» вместо «кридид» – с отягчающим – размер щита 3 на 6 метров – это вам не шуточки. Одним только штрафом не отделаешься. Сейчас зафиксируем факт, составим «протокольчег» и через три дня впаяют вам, камрады, полугодовой запрет на рекламную деятельность. А без рекламы ты кто? Правильно, никто. Так, какой у них там адрес...
Вообще, я из тех немногих, кто с полным правом может поблагодарить родное государство за сложившуюся судьбу. Скажите на милость, что еще лет 10 назад светило выпускнику провинциального филфака, к тому же с троечным дипломом. Учить детей в школе – спасибо, с одним своим управиться бы. Оставаться на кафедре – так не зовет никто, только рады избавиться, да и зарплата там немногим лучше школьной. Журналистика... Хм. Подвизался я до выхода Зокона колумнистом (репортерствовать? фи!) в паре газет, даже получал какие-то гонорарчики. И нецензурную брань корректоров впридачу – не могли они привыкнуть к тому, что каждую свою колонку начинал фразой «Превед, читательчеге!». Судьба превратная штука – теперь я сам корректор, а сотрудники тех редакций отправились учить язык. Тоже, кстати, троечники, по-новому «кг/ам-щики». Но запоздалые.
И где это они собирались в свой «кредит» торговать... Под арку налево? Перешагнуть три лужи, после четвертой направо? На рекламу деньги есть, а на нормальный офис нету? Ничего, скоро ни на что не останется. Сюда и с рекламой редкая птица долетит. А без рекламы и подавно. Да и бюджет прохудится – штраф не меньше тысячи рубелов, с отягчающим и все три. А три тыщи рубелов – это нынче ого-го. Это раньше копейка деньгами не была, а после недавней реформы на одно копейго можно целую пачку сигарет купить. Дешевых. А на два – так вообще бутылку пива. Так что ребятам не повезло – последние «афтомобиле» придется распродать, чтобы штраф заплатить.
Когда Зокон только обсуждался, серьезные дяди долго издевались над его идеей. Не просто реформировать язык, но и заставить всю страну писать грамотно – все это явно попахивало утопией. А чего только не придумывали мои несостоявшиеся коллеги журналисты. Помню первую полосу какой-то центральной газеты с аршинным заголовком – «Превед, зокончег!». Это они так шутили. И дошутились – теперь только так писать и можно. Гасударствиннойе Думго (тогда еще просто Госдума) дорабатывало последние месяцы перед выборами и решило поприкалываться. Прикол назывался «Зокон о правелах пысменнава гасударственнава езыга», и приняли его практически единогласно. Нам-то что, люди молодые, переучимся быстро, а старшее поколение попробовало повозмущаться. Кто-то даже демонстративно отказывался писать по-новому. Но поезд ушел. В новое Думго выбрали только сторонников Зокона – противников просто снимали с выборов за грубые «ашипки» в агитационных материалах. Собравшись новым составом, дипутады быстро приняли поправки в уголовный кодекс – за ашипки стали наказывать рублем. Вернее, рубелом – чтобы два раза не бегать, у нас провели денежную реформу, и тысячу старых рублей сменил один новый рубел.
А вот и арка. Если верить рекламному щиту, осталось «100 метраф». Посмотрим, посмотрим. На стене болтается полуотклеившаяся предвыборная листовка. На всякий случай пробегаю глазами – «Этад кросавчег – наж кондедад». Вот, могут же, когда захотят грамотно писать. Смутно припоминаю, что этот «кросавчег» вроде таки победил. Впрочем, это его заботы, меня ждут «афтамабилизды».
Что самое интересное, новые статьи уголовного кодекса не остались только на бумаге. Для борьбы с неграмотными быстро сформировали специальную структуру – «фидиральнае каректарскае службо», оно же ФКС. И объявили набор желающих послужить делу чистоты языка. Было очень весело наблюдать, как знакомые – от первокурсников до профессоров – сначала во всеуслышание стебались над затеей, а потом, потихоньку, чтобы никто не видел, бегали на собеседования. Большинство возвращалось ни с чем – службе нужны были не просто падонки с улицы, а действительно грамотные люди, быстро освоившиеся в новой обстановке. То ли дело я. Троечный диплом филфака оказался мне на руку, а свой первый «Превед» я еще 10 лет назад сказал, и не подозревая, как дело обернется. Поэтому и экзамен на знание новой письменности сдал с первого захода, и собеседование выдержал. Потом испытательный срок, все дела, и наконец результат – перед вами «старшый каректар аддела норужнай рикламы гарадскова упровленея ФКС». Собственной персоной.
На вывеске «афтамабилизды» все написали грамотно – «офез», «нофыйе и падержонныйе афтомобиле». Захожу без стука – мне можно.
– Превед, кросавчеги! – в строгом соответствии с уставом здороваюсь с местными сотрудниками. Вид у всех слегка ошарашенный – знают, чем грозят подобные «преведы». Что ж, в другой раз неповадно будет Зокон нарушать.
– Ихто начальнег? – взгляды испуганно молчащих «манагеров» как один упираются в дубовую дверь. Неспешно направляюсь к кабинету, попутно осматриваясь. На столике с рекламной продукцией – буклетики с той же крамольной надписью про «кредит». Это, конечно, уже не мое дело, но коллегам в «аддел пичатнай прадукцыйы» надо сообщить. Если буклеты успели только напечатать, это полбеды – по Зокону карается только обнародование неграмотной письменной речи. Но если началось распространение... Не завидую. То же деяние, совершенное неоднократно... Еще могут злонамеренное нарушение норм языка припечатать... Тут не только «афтомобиле», тут весь офис до последней скрепки с аукциона пустить придется. Буклеты же в любом случае отправятся «фтопку».
С нашей службой шутки плохи – это вам каждый скажет. Самое страшное для нарушителей – полное отсутствие коррупции среди «каректаров». Думаете, такого не бывает? А все очень просто. С каждого наложенного (и, что немаловажно, подтвержденного судом) штрафа сотрудник, зафиксировавший правонарушение, получает свой процент. Солидный. Такой, что брать взятки просто глупо – платить придется не меньше предполагаемого штрафа. Умолять о снисхождении тоже бесперспективно – кто ж в здравом уме сам себя денег лишать будет.
Так что визит к директору прошел спокойно – без лишних эмоций и заламываний рук. В меру деятельного раскаяния, непременные звонки деловым партнерам с требованием снять рекламные щиты – на суде зачтется – и всё. Оформили «протокольчег» и распрощались на трое суток. Дела по таким вопросам рассматриваются быстро и без особых хлопот. Вечером я сдам протокольчег вместе с обличающими фотоснимками судейским, они выпишут «павесточгу»... Еще одна галочка в послужном списке. И копеечго в карман.
Что и говорить – работа у меня непыльная. Погулял по городу, нашел «ашипку» – и вперед, на борьбу с безграмотностью. Неплохо для филолога-троечника. Кстати, наша филфаковская профессура повозмущалась-повозмущалась, а потом сравнила доходы, да и осела в большинстве своем в ФКС-овской верхушке. Я, пока сам в штат не попал, все недоумевал – а как же идеалы, которые они еще недавно защищали с пеной у рта, как же непременный плач по «языку Пушкина и Достоевского». Оказалось, все просто – особым распоряжением руководства службы, якобы в целях секретности, всю внутреннюю документацию и личную переписку сотрудникам разрешается вести «по-старому». Без «преведов» и «протокольчегов»...
Между прочим, с осени открыт новый набор на каректарские курсы при ФКС. Блестящее образование с перспективой трудоустройства. Присоединяйтесь! Поборемся за чистоту родного языка вместе!
knyaz2.livejournal.com/12961.html
«Прадоём афтомобиле ф кредит» – гласил большой рекламный щит, висевший сразу за перекрестком. читать дальшеАга. Все, ребятки, допродавались. Грубая орфографическая – «кредит» вместо «кридид» – с отягчающим – размер щита 3 на 6 метров – это вам не шуточки. Одним только штрафом не отделаешься. Сейчас зафиксируем факт, составим «протокольчег» и через три дня впаяют вам, камрады, полугодовой запрет на рекламную деятельность. А без рекламы ты кто? Правильно, никто. Так, какой у них там адрес...
Вообще, я из тех немногих, кто с полным правом может поблагодарить родное государство за сложившуюся судьбу. Скажите на милость, что еще лет 10 назад светило выпускнику провинциального филфака, к тому же с троечным дипломом. Учить детей в школе – спасибо, с одним своим управиться бы. Оставаться на кафедре – так не зовет никто, только рады избавиться, да и зарплата там немногим лучше школьной. Журналистика... Хм. Подвизался я до выхода Зокона колумнистом (репортерствовать? фи!) в паре газет, даже получал какие-то гонорарчики. И нецензурную брань корректоров впридачу – не могли они привыкнуть к тому, что каждую свою колонку начинал фразой «Превед, читательчеге!». Судьба превратная штука – теперь я сам корректор, а сотрудники тех редакций отправились учить язык. Тоже, кстати, троечники, по-новому «кг/ам-щики». Но запоздалые.
И где это они собирались в свой «кредит» торговать... Под арку налево? Перешагнуть три лужи, после четвертой направо? На рекламу деньги есть, а на нормальный офис нету? Ничего, скоро ни на что не останется. Сюда и с рекламой редкая птица долетит. А без рекламы и подавно. Да и бюджет прохудится – штраф не меньше тысячи рубелов, с отягчающим и все три. А три тыщи рубелов – это нынче ого-го. Это раньше копейка деньгами не была, а после недавней реформы на одно копейго можно целую пачку сигарет купить. Дешевых. А на два – так вообще бутылку пива. Так что ребятам не повезло – последние «афтомобиле» придется распродать, чтобы штраф заплатить.
Когда Зокон только обсуждался, серьезные дяди долго издевались над его идеей. Не просто реформировать язык, но и заставить всю страну писать грамотно – все это явно попахивало утопией. А чего только не придумывали мои несостоявшиеся коллеги журналисты. Помню первую полосу какой-то центральной газеты с аршинным заголовком – «Превед, зокончег!». Это они так шутили. И дошутились – теперь только так писать и можно. Гасударствиннойе Думго (тогда еще просто Госдума) дорабатывало последние месяцы перед выборами и решило поприкалываться. Прикол назывался «Зокон о правелах пысменнава гасударственнава езыга», и приняли его практически единогласно. Нам-то что, люди молодые, переучимся быстро, а старшее поколение попробовало повозмущаться. Кто-то даже демонстративно отказывался писать по-новому. Но поезд ушел. В новое Думго выбрали только сторонников Зокона – противников просто снимали с выборов за грубые «ашипки» в агитационных материалах. Собравшись новым составом, дипутады быстро приняли поправки в уголовный кодекс – за ашипки стали наказывать рублем. Вернее, рубелом – чтобы два раза не бегать, у нас провели денежную реформу, и тысячу старых рублей сменил один новый рубел.
А вот и арка. Если верить рекламному щиту, осталось «100 метраф». Посмотрим, посмотрим. На стене болтается полуотклеившаяся предвыборная листовка. На всякий случай пробегаю глазами – «Этад кросавчег – наж кондедад». Вот, могут же, когда захотят грамотно писать. Смутно припоминаю, что этот «кросавчег» вроде таки победил. Впрочем, это его заботы, меня ждут «афтамабилизды».
Что самое интересное, новые статьи уголовного кодекса не остались только на бумаге. Для борьбы с неграмотными быстро сформировали специальную структуру – «фидиральнае каректарскае службо», оно же ФКС. И объявили набор желающих послужить делу чистоты языка. Было очень весело наблюдать, как знакомые – от первокурсников до профессоров – сначала во всеуслышание стебались над затеей, а потом, потихоньку, чтобы никто не видел, бегали на собеседования. Большинство возвращалось ни с чем – службе нужны были не просто падонки с улицы, а действительно грамотные люди, быстро освоившиеся в новой обстановке. То ли дело я. Троечный диплом филфака оказался мне на руку, а свой первый «Превед» я еще 10 лет назад сказал, и не подозревая, как дело обернется. Поэтому и экзамен на знание новой письменности сдал с первого захода, и собеседование выдержал. Потом испытательный срок, все дела, и наконец результат – перед вами «старшый каректар аддела норужнай рикламы гарадскова упровленея ФКС». Собственной персоной.
На вывеске «афтамабилизды» все написали грамотно – «офез», «нофыйе и падержонныйе афтомобиле». Захожу без стука – мне можно.
– Превед, кросавчеги! – в строгом соответствии с уставом здороваюсь с местными сотрудниками. Вид у всех слегка ошарашенный – знают, чем грозят подобные «преведы». Что ж, в другой раз неповадно будет Зокон нарушать.
– Ихто начальнег? – взгляды испуганно молчащих «манагеров» как один упираются в дубовую дверь. Неспешно направляюсь к кабинету, попутно осматриваясь. На столике с рекламной продукцией – буклетики с той же крамольной надписью про «кредит». Это, конечно, уже не мое дело, но коллегам в «аддел пичатнай прадукцыйы» надо сообщить. Если буклеты успели только напечатать, это полбеды – по Зокону карается только обнародование неграмотной письменной речи. Но если началось распространение... Не завидую. То же деяние, совершенное неоднократно... Еще могут злонамеренное нарушение норм языка припечатать... Тут не только «афтомобиле», тут весь офис до последней скрепки с аукциона пустить придется. Буклеты же в любом случае отправятся «фтопку».
С нашей службой шутки плохи – это вам каждый скажет. Самое страшное для нарушителей – полное отсутствие коррупции среди «каректаров». Думаете, такого не бывает? А все очень просто. С каждого наложенного (и, что немаловажно, подтвержденного судом) штрафа сотрудник, зафиксировавший правонарушение, получает свой процент. Солидный. Такой, что брать взятки просто глупо – платить придется не меньше предполагаемого штрафа. Умолять о снисхождении тоже бесперспективно – кто ж в здравом уме сам себя денег лишать будет.
Так что визит к директору прошел спокойно – без лишних эмоций и заламываний рук. В меру деятельного раскаяния, непременные звонки деловым партнерам с требованием снять рекламные щиты – на суде зачтется – и всё. Оформили «протокольчег» и распрощались на трое суток. Дела по таким вопросам рассматриваются быстро и без особых хлопот. Вечером я сдам протокольчег вместе с обличающими фотоснимками судейским, они выпишут «павесточгу»... Еще одна галочка в послужном списке. И копеечго в карман.
Что и говорить – работа у меня непыльная. Погулял по городу, нашел «ашипку» – и вперед, на борьбу с безграмотностью. Неплохо для филолога-троечника. Кстати, наша филфаковская профессура повозмущалась-повозмущалась, а потом сравнила доходы, да и осела в большинстве своем в ФКС-овской верхушке. Я, пока сам в штат не попал, все недоумевал – а как же идеалы, которые они еще недавно защищали с пеной у рта, как же непременный плач по «языку Пушкина и Достоевского». Оказалось, все просто – особым распоряжением руководства службы, якобы в целях секретности, всю внутреннюю документацию и личную переписку сотрудникам разрешается вести «по-старому». Без «преведов» и «протокольчегов»...
Между прочим, с осени открыт новый набор на каректарские курсы при ФКС. Блестящее образование с перспективой трудоустройства. Присоединяйтесь! Поборемся за чистоту родного языка вместе!
knyaz2.livejournal.com/12961.html
@темы: Дабы не протерять, Профдеформация, цЫтата, Интернет